Взгляд в прошлый век

Трудовая дисциплина в коммуне.

В первую очередь в коммуну вступили те, кому нечего было жалеть и терять, т.е. беднота. Работали без энтузиазма, а некоторые и вовсе отлынивали от работы. В многочисленных протоколах заседаний совета коммуны, почти в каждой повестке дня стоит вопрос о трудовой дисциплине коммунаров. Часто меняются председатели коммуны. 1 апреля 1930 г. удовлетворили просьбу Киряченко Ефима освободить его от должности председателя, избрали Шрамова Ивана, 23 июля председателем избрали Маншерова Григория, 31 октября 1930 года председателем коммуны избран Петров Федор, но дисциплины не было, люди работали плохо. На предвыборном собрании даже составили Наказ вновь избранному правлению:
"Поднять труд дисциплину в коммуне ни в коем случае не допускать разного рода отлынивания от работ неявка на работы самовольный уход с работы и прочее. Ведя с такими лицами воспитательную работу вплоть до прикрепления к нему для обработки соответствующих товарищей одновременно привлекать их к товарищескому суду…"

Да и общее имущество коммуны не берегли. Под пунктом 7 Наказа говориться о том, что нужно ввести жесточайшую ответственность за имущество, находящееся под руководством завхоза. Имущество должно отдаваться только в руки бригадиров или других лиц под расписку, а если имущество будет подменено, то составлять соответствующие акты, вплоть до передачи дела в суд. Наблюдая такое со стороны, крестьяне опасались за свое будущее в коммуне, поэтому в каждой повестке дня стоит вопрос: разбор заявлений о выходе из коммуны.


Ужесточение законов по отношению к единоличникам.

А по стране прокатилась в начале 1930 года волна крестьянских волнений. 2 марта 1930 года в "Правде" появляется статья Сталина "Головокружение от успехов". В ней вся вина за "перегибы" была возложена на местное руководство. "Прилив" (декабрь 1929 - март 1930 г.) резко сменился "отливом" (март август 1930 г.). Лопнули "дутые" и насильственно созданные колхозы. Руководство страны оказывает помощь колхозам в виде налоговых льгот, зато увеличивает ставки с/х налогов для единоличников. Тех, кто не мог уплатить налог, штрафовали, штраф составлял 4-х или 5-ти кратный размер налога. У тех, кто не мог уплатить этот налог, изымался скот. Ниже приводится Смета принудстола РАО на 1928/29 год. Изъять из хозяйства на покрытие числящейся недоимки, путем продажи с торгов:
Алексеевка
1. Барницкий Федор - 24 р. 66коп. пшеницы 30 пудов
2. Луценко Петр - 11 р. 27 коп. корову
3. Генов Ефим - 41 р. 45коп. 15 шт. овец
Так власть старалась задавить единоличников или вынудить их вступить в коммуну, впоследствии в колхоз, или подвести под раскулачивание, чтобы забрать хозяйство.


Образование колхоза.

С марта 1930 г. в архивных документах указывается, что коммуна "Степной пахарь" стала сельскохозяйственной артелью, далее называлась колхозом. В феврале - марте 1931 г. начиналась новая волна раскулачивания. Раскулачены были родственники Александра Кузьмича - Андрей, Егор, Афанасий Мордины. Отец, не дожидаясь пока придут к ним, посадил семью в короб и увез в Черногорск, бросив дом и хозяйство. Матрена и Александр пошли колхоз, отвели на колхозную конюшню свою белую кобылу, ее потом так и звали "Мордиха", сдали с/х инвентарь. Матрена оставалась дома с недавно родившимся сыном, а Александр работал в колхозе конюхом, шорником, ездил в тайгу заготавливать лес на нужды колхоза. 1930 г. дал высокий урожай, что позволило увеличить государственные заготовки зерна. Все, что можно было взять из деревни, государство выкачало.


Голод

1931г. выдался засушливым, а в 1932 г. разразился голод. "Что посеяли - выгорело летом, стояла страшная жара, кобылка навалилась (саранча), луговой мотылек." (Воспоминания Ганенко В.Г.) Выгорела трава, для колхозного скота покупали в подтаежных колхозах "Гигант", "Первое мая" солому, полову. Люди обращались за помощью в правление колхоза, но в помощи им отказывали. Протокол № 19 от 13 марта 1932 г. "о переключении продовольственного фонда на семена". Там же по заявлениям членов с/х артели о помощи семьям хлебом принято решение: "предложить обеспечить себя продовольствием до нового урожая". Но нового урожая не было, 1933г. был еще страшнее, люди умирали от голода. На Алексеевском кладбище есть могилы с одним крестом, но с несколькими именами и одной фамилией. Дата смерти - 1933год. Умирали слабые, больные, дети. Причина смерти - голод. Но в архивных документах мы этого слова не встречаем.

Руководство страны пыталось скрыть масштабы трагедии. Упоминание слова "голод" расценивалось как уголовное преступление, которое каралось 3 - 5 годами тюрьмы. Люди боролись с голодом как могли. Возили в Салбы, в подтаежную зону вещи: рядна, скатерти, платки, одежду - выменивали их на просо, просяную муку, пшеницу. Картофельные очистки сушили в печи, толкли в муку, из нее пекли картофельные оладьи. Особенно страдали семьи, где было много детей. Приходилось есть все. Собирали спелую просянку, ее семена сушили в печи, толкли в ступе - из этой "крупы" варили кашу, пекли блины, даже хлеб, но он быстро "рвался". Сметали веником с поля карлык - семена этого сорняка оставались после убранной пшеницы, гречки, из нее получалась мука желтого цвета. После обработки пшеницы оставались семена лебеды, их толкли и из этой муки пекли лепешки, добавляя картофельную муку. Они были черными и быстро рассыпались. Весной дети копали хлебанки, саранки, солодку, рвали кислицу, баранчики, заячью капусту.

Изменилась жизнь в деревне. Церковь была закрыта, праздники отмечать было нельзя, даже на пасху теперь работали. Так в протоколе № 22 от 15 апреля 1933 г. производственного совещания колхоза "Степной пахарь", Алексеевского с/с, бригады № 3 первым пунктом повестки дня стоит вопрос:
"Антирелигиозный" праздник Пасха.
Постановили:
Заслушав д-д тов. Амельченко о том как мы должны проводить религиозный праздник Пасхи производственное совещание колхозников постановило: "Учитывая важность посева мы, колхозники эти дни работу не прекращаем, а наоборот ее усиливаем. А также наладить в бригаде труддисциплину. Нарушителей правил бригады не выход на работу первого дня Пасхи штрафовать до пяти трудодней". В колхозе, возглавляемом с 1932 года Петренко Федором Поликарповичем, дела шли плохо. В протоколе № 17 от 7 марта 1932 года говорится о настоящей бесхозяйственности. Даются указания даже такого характера: "Кладовщику Карачебану выправить ненормальность хранения продуктов, отделив от муки шерсть, овчины, кожи от меда. На весеннее время сохранить от засоренности мусором для чего требуется на кадку сделать кружок".

А ведь это голодный год, когда каждый грамм продуктов должен быть на особом счету. В протоколе № 27 от 1 апреля 1932 года говорится о многочисленных недостатках в работе колхоза.
"…постройка конюшни из Геновского дома не пригодна которая приходит к разрухе стоит на подпорках. Причины негодности, является неправильная постановка плана и недостаток строй, лесо материалов.
…кролиководство дало убыток колхозу в 400 рублей причина убытка является не правильный уход и обстановка за кроликами и не досмотр своевременный рев.комиссии.
…кузница не снабжена углем на весенний период, а также и железом.

Мастерские не обеспечены лесо-материалом. Имело место больших недостатков по организации яслей в прошлом году не организована ячейка здравоохранения". В 1933 году район прислал нового председателя - Володина. По воспоминаниям старожилов он спасал людей от голода. Поехал в таежные зоны, раздобыл хлеб. Его пекли по домам и сносили на склад, затем раздавали паек всем работающим, поэтому все были в поле, даже вели с собой маленьких детей, он привозил в поле мед, который давали детям.


Семья. Работа.

Домашние заботы и воспитание детей.

1934 год был урожайным, стали поправляться дела в колхозе, в личных хозяйствах восстанавливали утраченное. У Мординых было уже трое детей, Матрена с Александром жили дружно, много работали и в колхозе и дома, с детьми помогала мать Матрены, Фекла Иосифовна, жившая неподалеку. Вставали затемно, управлялись с хозяйством, Матрена Сидоровна готовила завтрак. Обычно это были каша, затирки, похлебка, паренки из тыквы или брюквы, картофельное пюре. На обед оставляла в горячей печи борщ или тушеную картошку. Детям на день оставляли крынку молока, поставленную в холодную колодезную воду. Уходя на работу, взрослые давали наказ старшим детям смотреть за младшими и за огородом.

Родители возвращались вечером с работы уставшие, но нужно было еще управиться со скотиной, огородом, правда, хозяйство теперь было небольшое: корова, теленок, куры, гуси, 6 овец, которых сдавали в начале лета деревенскому пастуху. Два - три раза в неделю Матрена Сидоровна стирала на семью (жлуктила) белье. Жлукта - это большая деревянная, выдолбленная из дерева кадка. Ее обвязывали мешковиной, сверху сыпали солому и с полведра березовой золы. Через нее лили кипяток, который проходя через эту смесь, превращался в щелок. В нем замачивали белье, потом вытаскивали и складывали в кадушку на трех ногах - троян, в котором стирали. Полоскать носили на речку, а кому было далеко - полоскали дома в корыте. Раз в неделю пекла хлеб, причем надо было успеть испечь хлеб до работы.


Работа в колхозе.

Работа в колхозе была разная: рвали, мочили, трепали лен, коноплю. Растили табак, заготавливали сено, вязали снопы, а зимой их молотили. Возили сено и солому зимой на лошадях с поля на ферму. Зимы были снежные, сначала надо было пробиться через снег к зароду, откопать его, а потом нагрузить сани соломой или сеном.
За работу в колхозе начисляли трудодни, по которым рассчитывались натуральными продуктами в конце года: зерном, просом, овсом, медом. Денег почти не давали, поэтому часть хлеба приходилось вывозить на базар в Минусинск, Курагино. Вырученные деньги шли на одежду, обувь и на уплату налогов государству. Долгими зимними вечерами при свете гасочки - чадящего фитилька, вставленного в каганок с жиром, занимались каждый своим делом. Матрена Сидоровна пряла лен, шерсть, ткала на кроснах, вязала, шила, чинила одежду. Александр Кузьмич подшивал валенки, шил бродни - высокие сапоги из сыромятной кожи, завязывающиеся под коленом, чинил инвентарь, шил сбрую для лошадей - в колхозе он работал конюхом. Дети учили уроки.

Специально в крестьянской семье детей не воспитывали. Они сами с малых лет впитывали в себя весь крестьянский уклад жизни, наблюдая за тем, как живут, и работают родители. У трудолюбивых и уважающих друг друга родителей, такими вырастали и дети. Бывало, за шалости детей наказывали, но в основном отца и мать слушались беспрекословно. По воскресеньям, праздничным дням теперь Матрена Сидоровна баловала детей праздничными блюдами: варила кулеш, из жирной, обжаренной на сковороде баранины и муки, которую разбавляли водой, как на блины, все смешивали и кипятили. Заправляли салом с жареным луком. Пекла пироги, шанежки творожные, смазанные сметаной с картофельным пюре. Заквашивала кулагу (квашу) из ржаной муки, которая потом варилась, а при подаче на стол в нее клали ягоды. Но самыми любимыми кушаньями у детей были мыльцы и бабка.

Мыльцы - круто сваренный и разрезанный на квадратики овсяный кисель, сверху посыпанный сахаром. Бабка - домашняя лапша, которую заправляли маслом, заливали яйцом, ставили в печь. Готовую бабку, тоже нарезали на квадратики и посыпали сахаром или мазали вареньем. Жизнь налаживалась, хорошо шли дела в колхозе, последние годы были урожайными, колхозники получали много хлеба на трудодни. В 1940 году колхоз был участником ВДНХ.