Курага

Вернемся еще раз к Кураге и воеводе, князю Корсакову. Князь-воевода, заметив у Кураги нож, черенок с искусной резьбой, ножны которого облиты были свинцом, спросил его - где тубинцы приобретают эти ножи? Курага ответил, что ножи куют местные кузнецы, а обливать свинцом умеет почти каждый.

Тогда князь спросил, где они берут железо и свинец. Курага сказал, что у них в горах этого много. Воевода записал это обстоятельство, донес в Петербург и через недолгое время приехал чиновник берг-коллегии и нашел на речке Ирбе богатые залежи железной и свинцово-серебрянной руды, а на Кизире гору медной руды. После исследований чиновник заявил, что тут вскоре будут устраиваться заводы.

Все инородцы вознегодовали на Курагу и начали его бранить за то, что он указал руды. Они боялись, что если начнут строить заводы, то звери убегут в даль и прощай тогда звериный промысел. Но оказалось, что от постройки завода звери не разбежались, и охота не уничтожилась, но зато пришли люди с вырванными ноздрями, с черным пятном на лбу и с волчьим аппетитом, начали воровать из стада овец, баранов, телят и нередко угоняли крупный скот. Даже бывали случаи, что воровали у инородцев девиц и брали себе в жены. Все это заставило инородцев, кочевавших по речке Ирбе, удалиться и они поселились между устьев Козыра [так в документе] и Амыла, составив улус Качульку, который и доныне существует.

В 1739 году [так в документе] вышел Указ, а в 1740 году [так в документе], по распоряжению Бирона, выехали инженеры и начали строить Ирбинский железоделательный завод. Завод был назначен для ссылки каторжных, которыми он строитлся и работался до 1779 года [так в документе] и в этом же году был передан купцу Савельеву. Савельев, проработав до 1784 года [так в документе], возвратил завод казне, и на нем не работали до 1822 года [так в документе]. С этого года по 1828 год [так в документе] заводом владел купец Патюков, который оказался должен казне и с тех пор завод бездействует, хотя в 1841 году чиновник Безкоровайный [так в документе] купил его, но в действие завод им до сих пор не приведен, только на заводской даче добывают золото.

Теперь на заводскую дачу наехало до двух тысяч душ переселенцев, устроивших самовольно несколько заселков, в ожидании того, что заводская земля отойдет в казну, и их наделят ею на общих правах. Но им, как видно, долго еще придется ожидать!

Вышеназванный Курага в один из своих приездов к крестному своему князю-воеводе объявил ему, что по соседству с ним кочуют люди одного с ним племени, но разных родов, называемые сойон [так в документе], которые приходя в наши места, ловят зверя, а албан (подать) платят не Белому Царю, а улухану. Поэтому он просил князя послал своих людей ему на помощь, чтобы прогнать сойонцев и не пускать их на места, подвластные Царю. Воевода выразил желание, чтобы сойонцы приехали на бега, и чтобы Курага пригласил их родоначальников, тогда бы он их примерил. Курага объяснил, что их не пускают ханские чиновники, которые очень сердиты и часто их бьют палками. Воевода в первую же весну отправил в Курагин улус отряд казаков в 40 человек, которые по указанию Кураги должны идти к сойотам и пригласить их в русское подданство, а в случае несогласия прогнать их в китайскую землю.

Впоследствии к этим казакам были доставлены их семейства и еще несколько казаков с сотником во главе. Последнему было поручено строить караульные форпосты. На реке Енисей, при выходе их Саянских гор, был основан Саянский форпост, на реке Кибеж -Суетукский [так в документе], и на Шодат форпост Шодатский. Последний был перенесен потом на речку Каратуз, где ныне существует довольно населенная Каратузская станица. Прочие же форпосты существуют на прежних местах.

Когда пришли казаки в Курагинский улус, то сойонцы, услыхав, что пришли русские, тотчас начали сниматься и пошли через тайгу к южным склонам Саянских гор. Курага с казаками не могли их догнать, хотя часто заставали в оставленных стойбищах еще не угасший огонь, кур, брошенных хромых овец и баранов, а в одном оставленном улусе нашли брошенного ребенка еще живого, которого Курага привез домой и отдал своей жене, сказавши: "Воспитаем сироту". Жена Кураги, взяв малютку на руки, увидела, что он худой, тонкий и длинный, потому и назвала его "джибинь", что значит по-русски нитка. Когда Джибинь вырос, Курага его женил и в ревизской сказке он был записан Джибином-сиротой.

Ныне потомство Джибина-сироты, составляющее более 50 домов, носит прозвище Сиротинины-Джибиновы. Сиротинины проживают в селах Курагинском и других селениях Курагинской волости. Впрочем, есть представители этого рода и в Абаканской волости. Все они, благодаря смешанности с русскими женщинами и русскому образу жизни, имеют почти чистый русский тип. Род Кураги немногочислен: не более 20 семейств.

Вся изложенная здесь история была записана мною со слов потомка Кураги, Михаила. Он родился еще в прошлом столетии и хорошо помнил своего прадеда Осипа, сына Кураги. Ему еще молодому он рассказывал о деяниях своего отца, которого называл просветителем края. Он бывал с ним на воеводских бегах, где всегда был седоком на бегунцах, бравших первые призы. Помнил как строился Ирбинский завод и какую они вели борьбу с "каторгой".

Но более всего рассказывал про свое удальство на ловле зверей, которых они били, догоняя на конях зимой и летом. Сам же Михаил помнил те времена, когда он и его отец, служа церковными старостами, ездили с годовым отчетом по церкви в Красноярск, а рекрутов возили в Барнаул, дорогу же почтовую исправлять ездили в Кемчуги. Там же нанимали за себя отбыть подводную гоньбу [почтовую повинность]. Хлеб продавали в Красноярск, куда привозили его зимой на лошадях. Хлеб стоил тогда по медной гривне за пуд.

В котором году тубинцы приняли русское подданство я узнать не мог. Когда еще жил Курага, то тогда они себя считали подданными Белому Царю, хотя могли свободно перейти в китайское подданство.

Во времена Кураги кочевали киргизы, которые не считали себя подданными ни русского, ни китайского правительства. Племя тубинцев, прежде многочисленное, теперь постепенно или вымирает, или же сливается с русским населением. Очень много тубинцев ушло за Саяны при первом появлении русских. Многие сойотские роды и ныне называют себя тубинцами. Когда русские в шестидесятых годах прошлого столетия, прогнали киргиз, то многие тубинцы ушли за Енисей и поселились с койбалами.

Инородцы, оставшиеся в русских пределах, стали именоваться оседлыми инородцами. В начале нынешнего столетия большая часть оседлых инородцев по своему желанию перечислились в крестьяне, потому что, вследствие злоупотребления сборщиков, ясак был так велик, что доходил до 6 соболей с бойца в год, а крестьяне платили годовую подать по четыре рубля на медь. Лет десять назад всех оседлых инородцев сравняли в правах с крестьянами. В настоящее время коренных тубинцев осталась только одна деревня Татарская Салба, где они живут, хотя по-русски и занимаются земледелием, но имеют чисто татарский тип и знают свой язык.

Со времени постройки церкви в Курагинском улусе, была учреждена там земская изба, существовавшая до 1799 года и в этом же году перенесенная в Курагинскую волость. А в 1842 году, просуществовав 42 года, волость была перенесена в село Тесинское. Через 42 года, именно при разделе волости, вновь учреждена Курагинская волость, существующая и теперь.

Материалы для истории и этнографии
Минусинского округа
Ф. Ф. Девятов

Краевая библиотека. Дореволюционный газетный фонд.
"Справочный листок" № 8 от 25.02.1890г.