На фронте в период предстоящей операции мы, рядовые бойцы, знали, как правило, только ближайшие задачи в общих чертах в пределах нашей батареи, орудийного расчета. Что происходило в масштабах дивизии и выше мы понятия не имели. Мы готовились совершить марш в ночное время, занять новое место в боевых порядках.
Прибыв на место назначения, быстро и слаженно занимали участок, обустраивали огневую позицию: место для орудия, траншеи, место для боеприпасов, укрытие для орудийного расчета, автомашины и т.п. Определяли цели, ориентиры. Перед расчетом ставилась конкретная боевая задача.
Это потом, спустя много лет, читая мемуары военноначалльников, изучая карты боевых операций того времени, понимаешь в какой сложной обстановке приходилось действовать, и понимаешь, что из действий таких орудийных расчетов и батарей как наши, и складывалась картина Великой Отечественной войны.
Непосредственное участие в боях я принимал с конца 1944 года. Но особенно мне запомнились ожесточенные бои весны 1945 года. Что же происходило в этот период на нашем участке фронта? В середине октября 1944 года войска 3 Прибалтийского фронта освободили Ригу - столицу Латвии. К этому времени была освобождена вся территория Эстонии (кроме островов Моонзундского архипелага) и Латвии, исключая Курляндию. Туда и совершала марш наша 10-я армия. Недобитая немецко-фашистская группировка в Западной Курляндии состояла из 30-35 дивизий (в том числе и две танковые) по 10-12 тысяч каждая.
Укомплектованы они были самым боевым составом - возраст солдат не превышал 35 лет. На вооружении они имели свыше 3000 артиллерийских стволов и минометов, до 500 танков и штурмовых орудий. Против этих вражеских войск, отрезанных от Пруссии и зажатых между Тукумсом и Лиепаей, сосредоточили свои усилия два Прибалтийских фронта - 1-ый и 2-ой. По количеству дивизий наши войска имели почти двукратное превосходство, но в наших дивизиях было только по 4-5 тысяч активных штыков. Силы оказались равными.
Задача была в том, чтобы не допустить переброски сил врага или хотя бы части войск, собранных в Курляндии, на другие направления. Советские войска в Курляндии, Эстонии и на Карельском перешейке были объединены в один фронт - Ленинградский. Возглавил его маршал Советского Союза Л. А. Говоров.
В феврале части нашей 10-ой Гвардейской армии принимали участие во фронтовой операции, которая в итоге воспрепятствовала переброске сил из Курляндии на другие, в ту пору решающие направления - Берлинское, Будапештское, Венское. Ни одна немецкая дивизия не ушла туда. Все они оказались прочно прикованными к Курляндскому полуострову до конца войны. 10-я Гвардейская Армия была выведена в резерв командующего фронтом.
В частях проводились ротные и батальонные учения с боевой стрельбой. Помню отлично эти дни. Наш расчет вел стрельбу по макету танка, буксируемому трактором "Комсомолец". Добивались взаимодействия, взаимозаменяемости, слаженности личного состава орудийного расчета. Я сменял во время стрельбы наводчика Колесникова, шахтера из Кузбасса, ему было лет сорок, мне восемнадцатилетнему он казался пожилым человеком. Особенно настойчиво мы отрабатывали действия по уничтожению долговременных огневых точек (ДОТов).
В эти дни я побывал на двухдневном семинаре комсоргов 10-ой Гвардейской Армии. Я в начале 1945 года был назначен комсоргом нашего 34 Гвардейского отдельного истребительно-противотанкового дивизиона. На семинаре подводили итоги прошедших боев. Обстоятельно, со всеми подробностями освещались положение наших частей, соединений и их действия. Кого-то сурово осуждали, других ставили в пример. Было много выступлений комсоргов батальонов и частей в порядке обмена опытом. Приводились примеры героизма личного состава, комсомольцев.
По прибытию на этот семинар, во время регистрации я громко назвал свою фамилию. Мы, артиллеристы, разговаривали громко, так как во время стрельбы несколько глохли, и становилось привычным говорить громким голосом. Вдруг слышу женский голос: "Глаголев, ты не из Курагино?" Я говорю: "Да, оттуда". Девушка продолжает: "Ты Гоша или Николай?" Я отвечаю: "Я - Саша, их брат". Вот так мы на фронте, за тысячи километров от Курагино встретились с Верой Кононовой. Вера до войны была секретарем комсомольской организации нашей Курагинской средней школы. Эту встречу мы с ней вспоминали в Курагино в 1948 году, когда я прибыл в отпуск уже лейтенантом после окончания Рижского военно-политического училища.
В первой половине марта 1945 года началась новая фронтовая операция. Бои были ожесточенные, обстановка очень сложная. Мы понимали, что предстоит прорыв обороны противника, готовились основательно. На опушке леса оборудовали огневую позицию, из бревен сделали укрытие для расчета, так вырыть землянку не позволяла болотистая почва. Деревья валили в районе стоянки автомашин и на себе несли к позиции. Ночью мы с водителем нашей машины несли бревно к строящемуся укрытию. И перед тем, как сбросить бревно, он командует: "Раз, два!", и раздается страшный крик. Разрывная пуля оказалась смертельной.
Утром около нашей огневой позиции шло сосредоточение стрелкового подразделения (пехоты). Было много молодых солдат, отлично экипированных, в хорошо подогнанном обмундировании, аккуратно постриженных, некоторые, видимо, их госпиталя после выздоровления. Перед атакой непрерывно курили. Некоторые старались подарить что-нибудь нам, артиллеристам, портсигар или самодельные погончики, под которые специально подкладывалась фибра, картон или пластмасса.
Во время артподготовки мы вели огонь по огневой точке на высотке. Стреляли бронебойными и фугасно-осколочными снарядами до тех пор, пока не увидели, как из укрытия побежали люди и тогда уже вели огонь по бегущим. Вскоре в небе на низкой высоте появились штурмовики, и взлетевшие ракеты возвестили о начале атаки. Впереди - низина, снег, противник - на возвышенности. Конечно, были большие потери. Это потом мы узнали, что во время этих боев наши 29-я Гвардейская Ельнинская и 8-я Гвардейская Панфиловская дивизии оказались в окружении.
Наша 29-я дивизия, в составе которой был и наш дивизион, в течение двух ночей проходя через боевые порядки гитлеровцев, не потеряв ни одного человека, вырвалась из кольца. Несколько позже прорвала кольцо и 8-я дивизия. Бойцы вынесли более ста раненых, в том числе и командира полка И. Л. Шапшаева. В боях он потерял руку, но не утратил мужества.
Я никогда не забуду этих дней. Какие-то моменты помнятся очень ярко. Например, прибытие в нашу часть взвода крупнокалиберных пулеметов ДШК. Расчет был, как и у нас, 5-6 человек. Бойцы были как на подбор - молодые, рослые. Взводом командовал Молоденький лейтенант невысокого роста, всегда аккуратно по форме одетый. Дисциплина была как в учебной части. На кухню завтракать и обедать (хотя это было в 100 метрах) взвод всегда ходил с песней во главе с командиром. Пели они, видимо, разученную в учебной части до отправки на фронт, свою песню.
" Друг мой, сегодня песню пой о школе бронебойной,
Как мы под огнем шли вдвоем с тобой…"
И вот в марте 1945 года этот взвод был придан нашей батареи. Один из их расчетов был рядом, справа от нашего орудия и чуть впереди. Во время боя их пулемет и наше орудие были выведены из строя, и мы окопались за соседними строениями. И вот один боец из их расчета перебегал от соседнего строения к нам, где был в то время их командир взвода. Огонь со стороны противника был страшный. Не добежав до нас, он был смертельно ранен. Он только успел сказать несколько слов, которые я помню до сих пор: "Маме все расскажите. Вы знаете, как она меня любит…".
В начале мая 1945 года перед нашей 10-ой армией была поставлена задача прорвать оборону и полностью ликвидировать Курляндскую группировку немецко-фашистских войск. К этому времени в Курляндии все еще оставалось девятнадцать пехотных, две танковые дивизии, одна пехотная бригада и свыше сорока отдельных батальонов. Всего 300 тысяч человек, около 300 танков и штурмовых орудий и 28 артиллерийских дивизионов резерва главного командования. Численность пехотных дивизий до конца войны поддерживалась от 5,5 до 7 тысяч человек в каждой, а в 12 танковой дивизии 12 тысяч человек.
6 мая мы готовились к последней решительной операции. Я к тому времени был уже достаточно обстрелян, возмужал и обрел определенный опыт. С утра 7 мая войска 10-ой гвардейской армии пошли в наступление, ломая упорное сопротивление гитлеровцев, продвинулись на 6-10 км. 8 мая наступление должно было продолжиться. В первой половине дня 8 мая противник оборонялся с прежним упорством, на некоторых направлениях даже контратаковал. Напряженно работала наша авиация. За день авиаторы произвели свыше двух тысяч самолетовылетов. К полудню поведение немцев резко изменилось. Мы почувствовали ослабление их усилий. Мы около своих орудий не боялись ходить в полный рост. Кое-где появились белые флаги.
Эти моменты в жизни не забыть никогда! В плен сдавались уже не одиночками, а целыми подразделениями. К вечеру сдача в плен приобрела еще более массовый характер. Когда все войска узнали о начавшейся капитуляции врага, стало твориться что-то неописуемое. Крики "Ура!", автоматные очереди, хлопки бесчисленных ракет, объятия, поцелуи, радостные возгласы… Стихия безудержного восторга захватила людей… Ликование продолжалось весь вечер, всю ночь… Были и слезы… До боли было жаль тех, кто не дожил до этого радостного дня, Дня Победы…Ужасная, кровопролитная война, принесшая столько страданий нашему народу, закончилась.
Но боевые действия в Курляндии прекратились не сразу. Вплоть до 28 мая 10-я гвардейская армия очищала полуостров от остатков вражеских войск. Случались и мелкие бои. Таким образом, мне, как и многим тысячам воинов, не пришлось участвовать в известных наступательных операциях нашей армии. Не было в Курляндии и высоких темпов продвижения войск, таких как в Белоруссии, на Украине, на Балканах, на территории Польши и самой Германии. Но из этого отнюдь не следует, что в единоборстве с Курляндской группировкой врага воины проявляли меньше героизма, боевого мастерства, настойчивости во имя Победы. И я горжусь тем, что на мою долю выпала честь участвовать в боевых операциях на завершающем этапе Великой Отечественной войны в составе 29-ой Гвардейской ордена Суворова второй степени Краснознаменной стрелковой дивизии.
Она была сформирована в 1922 году в Саратове, в 1935 году передислоцирована на Дальний Восток. Дивизия прошла проверку в боях на озере Хасан. В 1941 году защищала Москву - стояла на Бородинском поле. За мужество в боях под Ельней дивизии было присвоено почетное наименование Ельнинская. За освобождение Риги дивизия была награждена орденом Суворова второй степени. С 1945 года дивизия располагалась в Таллинне. В 1994 году дивизия возвратилась в Россию - под Смоленск. Теперь она фигурирует как российская 144-ая мотострелковая дивизия. В тот момент дивизией командовал полковник Герасимов Валерий Васильевич, 38 лет. Он окончил в 1973 году Суворовское училище, через четыре года - танковое училище, еще через десять лет - Академию бронетанковых войск.
На днях я был приглашен в Алабино на репетицию парада, который состоится на Красной площади 9 мая. Репетиция была очень серьезная, с проходом всех войск, с проездом боевой техники, с пролетом самолетов. Командовал парадом командующий войсками Московского военного округа генерал-полковник Герасимов В. В.. После репетиции парада он побеседовал с нами, ветеранами, и я рассказал ему, что закончил войну в дивизии, в которой и он начинал свой воинский путь.
А я до сих пор вспоминаю день, когда на фронте в начале 1945 года дивизии вручали орден Суворова. Около знамени дивизии стоял коленопреклоненный командир соединения гвардии полковник Лазарев В. М. После прикрепления ордена с лентами к знамени, он взял знамя и на вытянутых руках пронес его вдоль стоящих частей дивизии. Играл оркестр, раздавалось громовое раскатистое "Ура!". Такие мгновения незабываемы!
2010 г.
А. В. Глаголев
Выполняется отправка...