Я уже как-то говорила, что многое из нашей семейной истории от меня было скрыто. Я слышала на все мои вопросы от «подрастешь – узнаешь» до «ты этого не узнаешь никогда!». Но почему?!
Семейные истории
И вот однажды, когда я была уже семейной особой и приезжала к маме только попроведать-навестить, она мне вдруг вручила … выписку из архива военного суда.
– Наконец-то я добилась справедливости! Наконец-то отец полностью реабилитирован! —мама это произнесла гордо и торжественно.
Я попросила все мне объяснить. Оказалось, что мой дед, как и многие земляки, был жертвой сталинских репрессий. В далеком 1938 году его арестовали в Минусинске, бездоказательно обвинили в контрреволюционной деятельности по 58 статье («враг народа») и, как следует из текста присланной справки, расстреляли 5 августа этого же года в Минусинске. Причем вся семья не знала, где он и что с ним. Моя бабушка обивала пороги разных казенных заведений, пытаясь узнать, в какой лагерь отправили мужа, когда будет суд. Где-то ей даже ошибочно сказали, что отправили сразу в ссылку в Норильлаг без права переписки, и семья долгие годы надеялась, что родной человек жив…
– Но как так можно хватать человека и без суда и следствия ставить к стенке? – в моей голове это не укладывалось. – Страшное было время, – закивала мама, – надеюсь, что в нашем государстве никогда больше такого произвола не случится. – Это все Сталин! – сделала я вывод. – Не говори так! – неожиданно среагировала мать, – он про террор мог и не знать, ответственными за этот произвол считают Берию, Ягоду…
– Но что спровоцировало такое «внимание» к нашему дедушке? – не унималась я. Дедушка работал в Промбанке Минусинска и в 1926 году получил предложение работать в Промбанке в Туве, куда он и переехал с семьей, работал тогда за границей в Кызыле до 1936 года, заскучал по Родине и вернулся на свою беду в самый разгар произвола. Доносы в то время были не редкостью. Возможно, кто-то позавидовал относительному достатку семейства, прибывшего из-за рубежа. Возможно, кто-то бдительный «настучал», перефразируя фразу управдома из «Бриллиантовой руки» о «наших людях» и такси, что наши люди с сеттером-гордоном на охоту за маралом не ходят, и понеслось… Его несколько раз вызывали в НКВД. Им нужны были сведения от него на других сослуживцев, но он ни на кого никаких показаний не давал, никого не оговаривал, только не понимал, что его самого могут оговорить за отказ сотрудничать. – Мама, а какой он был человек?
– Добрый, волевой, порядочный… Мы – дети его обожали, все соседские ребятишки вокруг него крутились и получали интересные сведения об охоте, породах собак, природе родного края. Силы воли было не занимать. Заболел-загноился у него большой палец на руке. Лечение не помогало, и отец взял свой охотничий нож и отрезал гниющий палец. После этого еще и ухаживал за моей мамой, которая случайно все увидела и упала в обморок. Предать кого-либо он бы не смог. Жил по чести и совести. Люди его уважали…
– Ты помнишь тот день, когда его увели навсегда?
– Мы с братом были в школе. В доме все было вверх дном: прошел обыск, мама сидела на полу возле кровати и рыдала, закрыв лицо руками. Мы долго не могли добиться ни слова. Потом она рассказала, что отец сказал, чтобы передала всем, что он ни в чем не виноват, любит семью и родину, вернется, как только разберутся с этим недоразумением. Разобрались… Дикость!
– Видимо, где-то в минусинской земле в расстрельной яме, куда всех мучеников режима сбрасывали. Не хотела, чтобы ты, Люба, знала про эти времена…
– Мама, ты не права! Нужно знать, нужно помнить! А кто непосредственные мучители безвинного человека? Их нужно наказать!
– Продолжать гонения, репрессии? Не согласна. Пусть их Бог накажет!
Что это за люди были, которые издевались и уничтожали себе подобных? В мирное время такое невозможно представить. После революции и гражданской войны у многих в голове, включая руководителей страны, продолжалась война. Были фанатики идеи – «павлы корчагины», которым параноидально мерещились враги, и излишне бдительная власть поощряла с ними расправляться. Были карьеристы-конформисты, которые ради благ для себя мать родную готовы предать. Этот многочисленный тип людей дрессируется на рефлексах: ты лоялен и полезен – будет тебе хорошо, а не с той ноги в строю шагаешь – пеняй на себя. Многие хорошо этому обучались и лезли по головам наверх, не выбирая средств. Вот так и получается, что виновато Страшное время, нужно понять причины и последствия его возникновения, всем сделать выводы и жить дальше в гражданском мире и согласии.
– И как же вы жили после всего этого?
– Плохо! Твоя, Люба, бабушка бегала по заработкам: кому шила, кому уроки музыки, кому французского языка преподавала, чтобы нас прокормить. Незавидна участь детей «врага народа», но в школе к нам относились хорошо. Была установка: «дети за отцов не отвечают», но мы своим всегда гордились и рассказали бы много хорошего, да только нас о нем не спрашивали.
– Нет, мы были рады любому доброму слову и отношению. Когда началась война, я, Люба, пошла на призывной пункт, хотела на фронт уйти сразу после выпускного. Но призывная комиссия не взяла меня из-за плохого зрения, а вот все ребята нашего класса были призваны и потом выяснилось, что никто не вернулся живым. Война и нашей семье принесла страшное горе...
Моему брату Николаю в мае сорок пятого исполнилось восемнадцать лет и сразу же он был призван. Вскоре сослуживец Николая привез его серебряную ложечку-талисман и весть о его трагической гибели. Одновременно пришло и последнее письмо с его фотографией, где он сообщал, что у него все хорошо…
– А известно, где он похоронен?
– Вот его ложечка, вот его фотография… Мы никогда не говорим про это все…
Я поняла, что коснулась места глубинной боли. Многих деталей я не знаю до сих пор. Вечная память солдатику Николаю и его безвинно убиенному отцу Ивану! Пока все есть как есть.
Хотя… Нет, не все! Моя книга - мистическая трилогия «Вервольф» посвящена памяти моего дяди Николая.
Выполняется отправка...