»»

Воспоминания о пребывании на фронте - 2


"Пусть всех имен не назову, нет кровнее родни. Не потому ли я живу, что умерли они?"

Нас, рожденных в 20-е годы, называют тетерь ветеранами. А когда шла война, в "сороковые, роковые", многим из нас было 16-17 лет. Вот и я в свои 17 лет встал в солдатский строй. Наше поколение прошло страшную войну, через страдания и смерть. Мои старшие братья погибли на фронте, не дожив до двадцати.

Александр Витальевич Глаголев, 1946 г.Сейчас на встречах с молодыми солдатами, с учащимися школ я всегда показываю фотографию Курагинского парка Победы, где установлены мемориальные доски с фамилиями погибших моих земляков, подробно рассказываю о том, как мы провожали их на фронт. Это были молодые, физически крепкие, прошедшие службу в армии ребята. И, конечно, никто не мог тогда предположить, что каждый второй из них не вернется домой к своим семьям.

Сколько матерей плакали по сыновьям, жены - по мужьям. Победа досталась дорогой ценой. Я дважды в разные годы был в нашем парке Победы и каждый раз, находясь рядом с мемориальными досками, невольно вспоминал скорбные строки Степана Щипачева:

"Пусть всех имен не назову, нет кровнее родни.
Не потому ли я живу, что умерли они?"

В начале ноября 1943 года нас, семнадцатилетних юношей, призвали в ряды Советской армии. Как тяжело было моей матери провожать своего третьего сына, младшего сына! Помню, как нас переправляли на лодках через Тубу, по которой шла шуга. Людей на берегу около Дома культуры собралось очень много: родители, друзья и знакомые. Все переживали за нас со слезами на глазах. Эта страшная переправа закончилась благополучно.

И вот мы прибыли в Красноярск, в военный городок в 35 учебно-стрелковый полк. Несколько человек из Курагинского района, в том числе и меня, определили в учебный артиллерийский дивизион, где в течение полугода нас учили на командиров орудий истрибительно-противотанковой артиллерии. Другие ребята были зачислены в минометные подразделения, пулеметные, саперные, стрелковые… Мы гордились тем, что стали артиллеристами. У всех на устах было выражение: "Артиллерия - бог войны!" И началась боевая подготовка.

Учили нас тому, что действительно было необходимо на войне. Командир батареи гвардии ст. лейтенант Истрашкин, уже прошедший фронт, после выписки из госпиталя был направлен в нашу часть. Командиры взводов и старшина батареи были опытные младшие командиры из числа сверхсрочнослужащих. На вооружении дивизиона были 45миллиметровые орудия на конной тяге. С раннего утра и до темноты с ноября по май мы находились на полигоне в нескольких километрах от военного городка. Орудия на себе катили в быстром темпе. То и дело раздавались команды: "Танки слева! Танки справа! Танки с фронта!" Мы быстро разворачивали орудия и готовились к бою.

На полигоне производились учебные стрельбы по огневым точкам, по движущимся целям и т.п. Снарядов не было. В ствол орудия вставляли мелкокалиберную винтовку и стреляли по целям. По боевой тревоге мчались в конюшни, седлали лошадей и быстро мчались в артиллерийский парк. Там стояли передки, в которые впрягали лошадей, цепляли к ним орудия и неслись на полковое построение. Все это отрабатывалось до автоматизма. Материальную часть орудия, автоматов, гранат знали, как свои пять пальцев. Разбирали, собирали с закрытыми глазами. Оружейные приемы, знание уставов и наставлений доводили до автоматизма. Много времени занимало изучение топографии и теории стрельбы, а также политподготовка.

Особое внимание уделялось лошадям. За мной был закреплен артиллерийский конь Кремень. В полку регулярно проводились так называемые выводки. Три квадрата, в каждом остановка перед столом сидящей комиссии. Доклад: "Артиллерийский конь Кремень, выводной курсант Глаголев". Ветеринарный врач производит осмотр, строевой командир проверяет состояние сбруи и принадлежностей для ухода. В сбруе десятки различных колец и у каждого свое название и назначение. Масса принадлежностей для ухода, ведь чистка лошадей - сложное дело. Но мы отлично знали, что лучшая чистка - это "чистка овсом", т.е. рационом. А кормов было недостаточно. Поэтому лошади больше стояли в стойлах в конюшнях.

Иногда нас отправляли в соседний Емельяновский район за соломой и сеном. Для нас это был праздник. Ребята были в основном из сельской местности и с заготовками справлялись легко. Останавливались на ночлег в деревне. Колхозники разбирали нас по домам, устраивали баню, старались накормить домашним. С утра пораньше выезжали в поле, загружались, и возвращались в часть с чувством исполненного долга, радовались, что лошади получат дополнительный корм.
Размещались мы в землянках. В одной землянке три батареи по 100 человек. Это огромные котлованы прямоугольной формы, очень глубокие, окна вверху, вход с двух сторон с торцов. Трехъярусные настилы, матрасы и подушки, набитые соломой, один класс, он же "красный уголок", одна печка, на выход крутые ступеньки.

Туалеты на расстоянии 300 метров от землянок. Бегом туда и обратно. В таких землянках, расположенных по линиям, жили несколько тысяч молодых солдат. Сержантский состав размещался вместе с нами в землянках, а офицеры - в общежитиях. Был и клуб, где изредка показывали боевые киносборники. Столовые были так же в землянках. Питание было сносное, курсантская 9-ая норма. В 9-ую курсантскую норму кроме первого и второго блюда входил кусочек сливочного масла, колбаса и компот. Помню, как нас направляли в поле за капустой. Надевали мы валенки, лыжи (белые доски с примитивными креплениями, едва оструганные палки), и вперед. Выкапывали из-под снега вилки капусты, клали в вещмешок за спину и несколько километров до городка с этим ледяным "компрессом" на спине. Конечно, некоторые простужались. Но не помню, чтобы у нас было много случаев заболеваний.

Была у нас и самодеятельность, и строевые смотры с исполнением песен. Особенно хорошо наша батарея пела "Бородино"!

- Скажи-ка, дядя, ведь не даром
Москва, спаленная пожаром,
Французу отдана?
Ведь были ж схватки боевые,
Да, говорят, еще какие!..
Я и сейчас помню и мелодию, и лихую манеру исполнения…
Или вот такая бравая песня:
Ой, да вспомним братцы, мы кубанцы, 21 сентября,
Как дралися мы с германцем от рассвета до темна
С нами музыка играла, барабаны громко бьют.
Сигналисты заиграли, вынув шашки наголо.
Вынув шашки, вынув остры, мы в атаку понеслись.
Командир наш не трусливый был все время впереди.
Получил большую рану, от германца на груди.
"Ой, да уж вы братцы, вы кубанцы, не покиньте же вы меня.
Жив я буду, не забуду, всех крестами награжу".

Замечательно звучала и такая песня:
Мы идем средь полей золотистых,
И бойцы молодые поют
Песня звонкая артиллеристов
Ты звучи как салют!

Артиллеристы, точней прицел!
Разведчик зорок, наводчик смел
Врагу мы скажем: "Нашей Родины не тронь!
А то откроем сокрушительный огонь!"

И, конечно, на строевом смотре звучала наша коронная песня:
Броня крепка, и танки наши быстры,
И наши люди мужества полны:
В строю стоят советские танкисты -
Своей великой Родины сыны.

Гремя огнем, сверкая блеском стали,
Пойдут машины в яростный поход,
Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин
И Ворошилов в бой нас поведет!

Перед командованием полка проходили рота за ротой (по 100 человек), все подразделения этого огромного учебного полка. Затем нам сообщались результаты, объявлялись благодарности.

В конце января 1944 года войска Ленинградского и Волховского фронтов отбросили гитлеровцев от Ленинграда, окончательно сняли вражескую блокаду. 900 дней - с сентября 1941 года по январь 1944 - находился Ленинград в тисках вражеской блокады. Никакие лишения и страдания не смогли сломить стойкость ленинградцев, поколебать их верность Родине. Об этом говорил я, выступая на полковом митинге в честь снятия блокады. Говорил о том, что мои два брата погибли на фронте. Старший Георгий погиб под Ленинградом в 1942 году. Средний брат Николай погиб при освобождении Смоленска. Призывал личный состав быть достойными защитниками Родины, свято хранить и умножать боевые традиции нашей Советской армии.

Страница 1 из 212»
Рейтинг

В этом разделе

Добавить комментарий

Обновить

Два плюс три будет, прописью?